Лицей
В лицее Пушкин плотно занимался поэзией, особенно французской, за
что он и получил прозвище "француз". Среди лицеистов проводились
пассивные соревнования, где Пушкин долгое время одерживал первенство. Из
русских поэтов Пушкина привлекал Батюшков и вся группа писателей,
объединившиеся вокруг Карамзина. С этой группой Пушкин был связан через
семейные отношения, в частности, через дядю, который был вхож в
нее. В доме Карамзина, который находился в Царском Селе, Александр
познакомился с Жуковским и Вяземским, их влияние особенно отразилось на
творчестве Пушкина начиная с 1815 года.
Любимым поэтом Пушкина был Вольтер, именно ему пушкин был обязан и
ранним своим безбожием, и склонностью к сатире, которая, впрочем,
находилась также в зависимости от литературной борьбы карамзинистов и от
шутливых сатир Батюшкова. В лицее Пушкина также коснулись новые течения
поэзии того времени: "Оссианицизм" и "Барды". К концу
пребывания в лицее Пушкин подвергся сильному влиянию новой
элегической поэзии, связанной с деятельностью таких французских
поэтов, как Парни и Мильвуа. Литературная лицейская слава Пушкина
пришла к нему в 15 лет, когда он впервые выступил в печати, поместив в
]"Вестнике Европы" в июльском номере
стихотворение "К другу стихотворцу".
В октябре 1815 года образовалось литературное общество "Арзамас" и
просуществовало оно до конца 1817 года.
Помимо "Арзамаса" и "Беседы" были еще литературные общества. Одним из
них был кружок писателей, собиравшихся у Оленина. Там собиралисьпротивники "Беседы" но и не сторонники "Арзамаса".
Предводителями
этого кружка были баснописец Крылов и Гредич. Пушкин ценил обоих
этих людей и впоследствии посещал Оленинский кружок. Но в лицейское
время Пушкин находился под влиянием Арзамаса, вдохновленный сатирой
Батюшкова на борьбу с "Беседой" Пушкин разделял все симпатии и
антипатии "Арзамаса".
Срок пребывания в лицее кончился летом 1817 года. 9 июня
состоялись выпускные экзамены, на которых Пушкин читал заказанное
стихотворение "Безверие".
Арзамасец Ф. Вигель писал в своих воспоминаниях: "На выпуск
молодого Пушкина смотрели члены "Арзамаса" как на счастливое для них
происшествие, как на торжество. Сами родители его не могли принимать в нем
более нежного участия; особенно Жуковский, восприемник его в "Арзамасе",
казался счастлив, как будто бы сам бог послал ему милое чадо. Чадо
показалось довольно шаловливо и необузданно, и мне даже больно было смотреть,
как все старшие братья на перерыв баловали маленького брата. Спросят: был
ли он тогда либералом? Да как же не быть восемнадцатилетнему мальчику,
который только что вырвался на волю, с пылким поэтическим воображением,
кипучею африканскою кровью в жилах, и в такую эпоху, когда свободомыслие было
в самом разгаре".
19 октября до самой смерти останется у Пушкина самым памятным днем в
его жизни. Сколько приятных воспоминаний будет у Пукшкина связанно с лицеем. Ну
хотябы нашумевшая история с “гогель - могелем”.
История такая. Компания воспитанников с Пушкиным , Пущиным и Малиновским
во главе, устроила тайную пирушку. Достали бутылку рома , яиц, натолкли сахару,
принесли кипящий самовар, пригатовили напиток “гогель - могель” и стали
распивать. Одного из товарищей Тыркова , сильно разобрало от рома , он начал
шуметь , громко разговаривать, что привлекло внимание дежурного гувернера , и
он доложил инспектору Фролову . Начались распросы, розыски. Пущин , Пушкин и
Малиновский обьявили, что это их дело и что они одни виноваты .Фролов немедленно донес о случившемся исправляюшему
должность директора профессору Гауэншильду , а тот поспешил доложить самому
министру Разумовскому . Переполошившийся министр приехал из Петербурга, вызвал
виноовных сделал им строгий выговор и передал дело на
рассмотрение конференции. Конференция постановила: 1. Две недели стоять во
время утреней и вечерней молитвы. 2. Сместить виновных на последние места за
обеденным столом. 3. Занести фамилии их, с прописанием виновности и приговора,
в черную книгу, которая должна иметь влияние при выпуске. Но при выпуске
лицеистов, директором был уже не бездушный карьерист Гауэншильд, а благородный
Энгельгард. Он ужаснулся и стал доказывать своим сочленам недопустимость того,
чтобы давнишняя шалость , за которую тогда же было взыскано, имела влияние и
на будущность провинившихся. Все тотчас же согласились с его мнением и дело
сдано было в архив.
Историю с “гогель - могелем” имеет в виду Пушкин в своем послании к Пущину:
Помнишь ли, мой брат по чаше,
Как в отрадной тишине
Мы топили горе наше
В чистом пенистом вине ?
Помнишь ли друзей шептанье
Вокруг бокалов пуншевых,
Рюмок грозное молчанье ,
Пламя трубок грошевых ?
Закипев, о , скол прекрасно
Токи дымные текли!
Вдрук педанта глас ужасный
Нам послышался в дали, -
И бутылки вмиг разбиты ,
И бокалы все в окно,
Всюду пополу разлиты
Пунш и светлое вино.
Убегаем торопливо...
В пируюших студентах Пушкин так же обрашается к Пущину :
Товарищ милый, друг прямой ,
Тряхнем рукою руку,
Оставим в чаше круговой
Педантам сродну скуку:
Не в первый раз мы в месте пьем,
Нередко и бранимся ,
Но чашу дружества нальем -
И тот час помиримся.
Именно в лицее Пушкин первый раз влюбился.
Фрейлина. “Первую платоническую, истенно поэтитическую любовь возбудила в
Пушкине Бакунина , - рассказывакт Комаровский . - Она часто навещала брата
своего и всегда приезжала на лицейские балы . Прилесное лицо ее , дивный стан и
очаровательное обращение произвели всеобший восторг во всей лицейской молодежи.
Пушкин описал ее прелисти в стихотворении “К живописцу”, которое было положенно на ноты лицейским товарищем Пушкина
Яковлевым и понятно пето до самого выхода из заведения “.
29 ноября 1815 года Пушкин писал в дневнеке:
Итак, я счастлив был, я наслаждался,
Отрадой тихою, восторгом упивался,
И где веселья быстрый день?
Промчался летом сновиденья,
увяла прелесть наслажденья,
И снова вкруг меня угрюмой скуки тень.
Это была первая робкая и стыдливая юношеская любовь - с “безметежной
тоской”, со “счастьем тайных мук”,
с радастью на долгие дни от мимолетной встречи или приветливой улыбки.
Любовь эта отразилсь в целом ряде лицейских стихотворений Пушктна.
Посидел с милой девушкой в беседке, -
Здесь ею счастлив был я раз
В восорге сладосном погас,
И время самое для нас
Остановилось на минуту!
Получил от нее незначительное письмицо, -
В нем радости мои; когда померкну я ,
Пускай оно груди бесчувственной коснется;
Быть может, милые друзья ,
Быть может , сердце вновь забьется .
